Изобразив на лице ироничную улыбку, кентавр закинул топор наперевес, на ходу подхватил кожаную сумку и вприпрыжку ускакал прочь с поляны, оставив лишь несколько вмятин на поблёскивающей от росы траве. Ленн прорывался через лес раздражённо, грубо, но всё же старался не наломать веток, которые то и дело хлестали его по шее и лицу. Выскочив из чащи, он галопом помчался в направлении Туманных Гор. С каждым мгновением его бег убыстрялся, дорога дрожала под тяжёлым скоком, а из под копыт летела чёрная земля. Довольно быстро трава, мягко шелестящая под копытами, сменилась скользкими твёрдыми камнями, а силуэт вожака поглотила тьма горных пещер. Он быстро и легко преодолевал лестницы, узкие коридоры и штреки, одним взмахом топора убивая всех существ, попадавшихся на пути. Не обращая внимания на блеск скалистых горных пород, трещины, проходящие по стенам и потолкам, хлипкость мостов, проложенных через расщелины, он мчался в самое сердце гор, ловко крадясь по сужающимся траншеям. Всех путников, блуждавших в заброшенных шахтах, извещал о приближении кентавра звон подков о крепкие камни, и на много метров разлетающееся по гулким коридорам мощное, пыхтящее дыхание. Мерный бег вожака остановился в тот момент, когда одно из его копыт встретило перед собой пустоту. За доли секунды он замер как вкопанный, задерживаясь прямо на краю ущелья. Ветер и мелкая пыль, которые мчались вместе с ним, по инерции продолжили свой путь и со свистом ворвались в чернеющую расщелину, в которой не было видно дна. Наскоро привязав верёвку к одному из горных выступов, Ленн прыгнул в узкий проход и, преодолев крутой спуск, двинулся дальше. Оказавшись во мраке подземных туннелей, он шёл практически вслепую, ощупывая копытами дорогу впереди и по направлению округлых камней определяя повороты, которые вели его всё дальше и дальше вглубь заброшенных пещер. Чем ближе становилась его цель, тем чётче в воздухе ощущался запах запёкшейся крови. Ленн вдыхал его полной грудью, то и дело смахивая с лица солёные капли пота. Давящая, тесная горная обстановка выматывала его сильнее, чем лесная, к которой он был лучше адаптирован. Мозг в голове начинал закипать, глаза заливались потом, во рту пересохло, а язык словно приклеился к нёбу. Его глаза, уже привыкшие к темноте, помогали различать очертания коридоров, что немножко приободряло. Всё это время он вёл монолог с самим собой, пытаясь отвлечь своё внимание от неприятных ощущений, навиваемых горной средой. На одном из многочисленных поворотов его тело тут же обдало волнами воздуха, исходящими из глубины ущелья. С каждым шагом эти порывы становились всё сильнее, пока кентавр не вышел в огромную пещеру у подножия Хрустального Замка. Она представляла собой гигантских размеров пустырь, полный гальки, песка и крупных обломков, принесенных сюда с вершин гор. Если задрать голову, то можно было увидеть кусок неба, заключенный в плен высоченных скалистых стен. С их отвесных краев в пещеру низвергались десятки больших и не очень водопадов. Множество ручьев сливались в один большой поток, с громким журчанием устремлявшийся в центр Хрустального Замка. Он же возвышался над крупной крепостной стеной несколькими верхушками, поблёскивающими на фоне солнечных лучей. Маленькие кристаллы хрусталя преломляли свет и передавали его друг другу, подсвечивая шпили изнутри и дружно источая яркий, пульсирующий свет подобно маякам. Ворота, закрывающие основную часть замка, были скованы из нескольких слоёв досок, укреплённых снаружи железными пластинами и скреплённых между собой круглыми сверкающими заклёпками. Во всю высоту ворот над Ленном возвысилась охрана замка – четвёрка пегасов.
Пегас, скорее, походил на единорога, и большинством черт напоминал лошадь необычайных размеров, неописуемой красоты, при этом вооружённую крыльями. Его шерсть казалась белоснежной, как снег, а волшебная ниспадающая грива лёгкой, как пух. Глаза были ещё более глубокими и грустными, чем у лошади, а копыта - нераздвоенными, золотого цвета. Гигантские крылья были в десятки, может даже в сотни раз больше по своему размаху, чем у странствующего альбатроса (обладающего самым большим среди птиц размахом крыльев в 350 см). По легендам, пегасы росли под пение муз до тех пор, пока не ударили копытами в вершину горы. Даже Ленн затруднялся предположить их рост. Возможно, именно из-за этого они являлись самыми сильными существами, которых видел этот мир. - Вашим размерам и горы удивились бы… - озадаченно произнёс кентавр, задрав голову высоко вверх. – Но мне кажется, что умение драться никак не зависит от того, насколько ты большой. Это зависит от того, насколько много в тебе сконцентрировалось ярости. Не знаю, через что вам пришлось пройти, но с моей яростью, длиною в жизнь, мало что сравнится…
Вогнав набалдашник топора в каменистую, но всё же пористую землю, он крепко обнял ладонями рукоятку и закрыл глаза. Ненависть помогала ему невероятно концентрировать мысли, и в душу, как в распахнутое окно, стало врываться всё то плохое, что вожаку приходилось видеть. Оцепеневший от всепоглощающего отчаянья, Ленн чувствовал, как его тело тяжелеет, а копыта медленно уходят под землю, словно пожираемые зыбучими песками. Он скрежетал зубами, ударялся холодным и влажным лбом о древко, силой воли подчиняя бушующие эмоции и переводя их в ярость. Кентавр прекрасно знал, что разгневаться может любой человек. Но глупец, ослеплённый гневом, становится его рабом. В пылу бешенства он сам не ведает, что творит, и все его поступки оборачиваются ему же во зло. Тот, кто способен подчинить свои чувства велению рассудка, способен ярость сделать праведной и направить её на то, чтобы сокрушить врага. Именно это и пытался сделать Ленн, ощущая, как внутри теплится жаркий, пламенный огонь, который обжигающими и будоражащими волнами раскатывался по всему телу, закаляя его, словно в жерле, до самых кончиков пальцев. Вдоль человеческой части тела, вдоль шеи и боков стали лампочками вспыхивать белые, переливающиеся надписи причудливого происхождения. Отражаясь в лезвии топора, они отсветом расползались по всей длине пустыря, походя на туман, опустившийся тонким слоем на сырую землю. Вырвав копыта из земли вместе с наконечником, кентавр подхватил топор одной ладонью ближе к центру и с максимально возможной для него скоростью помчался в сторону врагов, перегородивших собою вход в замок. Пегасы встретили его ударом шестнадцати копыт, поднимая в воздух облако пыли, наполненного миллионами острых осколков разного размера. В нужный момент Ленну удалось отскочить от земли и запрыгнуть на одно из копыт пегаса. Двигаясь с такой быстротой, что не ощущались даже прикосновения под ногами, он бежал по границе осколочного облака, не желая оказаться внутри, и по конечностям заскочил на спину противника. С необыкновенной силой кентавр сжал топор двумя руками и нанёс яростный удар по границе крыла. Свист от разрезаемого воздуха перемешался с приглушённым чавканьем крови, которая маленькими пятнышками хаотично забрызгала белоснежные, девственные перья, каждое из которых было величиной с человеческий рост. Ударив ладонью под рукоятку, кентавр вырвал из крыла топор и быстрыми перехватами стал вращать им, нанося множество мелких повреждений и расширяя ранее оставленную рану. Сильные порывы ветра прервали его атаки и отбросили со спины пегаса прямо в облако пыли, которое уменьшилось и сконцентрировалось под мощными взмахами крыльев. Оставив веками лишь маленькую прорезь для глаз, Ленн делал выпады влево, вправо и вокруг себя, отбивал мелкие осколки, а крупные разрубал надвое. Увидев огромнейшую тень на фоне коричневого облака, он оттолкнулся от нескольких каменных глыб и едва успел выскочить, пока по земле не пришелся новый удар гигантских копыт. Зацепившись за одно из них концом на лезвии топора, кентавр сгруппировался и использовал древко в качестве рычага, чтобы метнуть себя куда-то вверх. За несколько мгновений он вновь оказался на спине другого пегаса и возобновил свои атаки. На этот раз они были прерваны мощнейшим ударом крыла, который отбросил вожака в сторону и впечатал в одну из стен пещеры. Ленн буквально почувствовал, как и без того плотная горная порода принимает его в свои объятия, расступаясь по границам его тела. Не чувствуя боли и действуя исключительно на адреналине, он свободной рукой вбил лезвие в стену и выскочил из камней в тот момент, когда она встретилась с вражеским золотым копытом. Одним лишь ударом пегас пробил основание пещеры, перемешав между собой коридоры ущелья и пошатнув склоны на самой вершине горы. Пробегая по выставленному копыту, кентавр оттолкнулся от него что есть сил и прошёлся лезвием по внутренней стороне крыла, оставив глубокую царапину на всю длину. Облако персти уже полностью покрыло поле боя, скрывая больше половины крепостной стены и пряча за собой абсолютно весь пустырь. Уже нельзя было разглядеть копыт пегасов, лишь их крылья сверкали на фоне переливающихся столбов пыли, заполнивших воздух до самых краёв Туманных гор. Из них, будто из печной трубы, маленькими клубами валила наиболее лёгкая часть пыльного облака.
Оглушаемый треском крепостных ворот и рёвом пегасов, кентавр снова скрылся в граде осколков. Не в силах оградиться от такого количества и не имея никакой брони, он принимал атаки в открытую, чувствуя, как всё тело медленно окрашивается в бордово-красный цвет. Снова тень, и в нескольких сантиметрах от Ленна пронеслось лицо одного из врагов. Его глаза были гораздо больше, чем сам кентавр, и даже в «тумане» Ленн мог чётко прочитать ту злость, с которой они его пожирали. С разных сторон не прекращали раздаваться взрывы, производимые ударами копыт, и вожак, встречающий всё новые и новые осколки, продолжал падать, отталкиваясь от камней в попытке смягчить своё приземление. За несколько секунд он успел разглядеть под собой ровную поверхность и подставить копыта так, чтобы упасть прямо на них и заскользить по обломкам, уходя куда-то в сторону. В тот же миг над его головой засверкало несколько тёмных точек. Они увеличивались с невероятной быстротой, пока не перегородили собой весь небосвод. Чувствуя, как ледяной водой прямо из земли по телу кентавра прокатился страх, он выставил рукоять топора вверх и приготовился принять удар. Собрав всю силу в кулаки, Ленн отчётливо ощущал, как под многотонным грузом трещит древко, мышцы начинают рваться, а тело вместе с топором уходит под каменистую землю, впиваясь в тысячи маленьких осколков. Не в силах пошевелиться, он продолжал держать рукоять над головой и принимать удары, прижимая подбородок к груди, чтобы скрыть от повреждений шею, и почти полностью закрыв глаза. - И о чём я только думал, когда шёл сюда? – пронеслось у него в голове. – Ну да, думать задницей привычнее, чем сидеть на голове. Выставив оружие вверх, кентавр зацепился лезвием за край земли и выхватил себя из каменного плена, задыхаясь и озираясь по сторонам. Горячая кровь кипятком текла по всему телу, приглаживая ободранный хвост и разорванные пряди сине-красных волос. Не давая себе время на отдых, Ленн выборочно пустился в галоп по направлению к воротам, предполагая, что там уж точно должен быть враг. Ориентируясь лишь по теням, которые были заметны благодаря солнечному свету, ему удалось забраться на очередного пегаса. На этот раз не трогая крылья, вожак вложил всю силу в удар и обухом топора пробил пегасу глаз, спрыгивая с его головы и скрываясь в пыли. Всё это время он старался прислушаться к топоту, взрывам и искал подходящий момент для новой атаки. - Это правда, что пегасы – сильнейшие оппоненты, с которыми можно столкнуться. Но если взяться как следует за дело, то можно получить хороший результат. Капля по капле вода долбит камень, и с терпением и старанием мышь перегрызла канат. Небольшими ударами можно свалить большие дубы. И их свалю, нужно лишь поднажать и успокоиться… Так думал он, сосредотачивая своё внимание на всём, что мог запечатлеть разум. В общем шуме обломков и ударов стали слышаться ключевые звуки в виде шагов и лошадиного дыхания, запаха чужой крови и брызгов пены изо рта. Ловкость позволяла Ленну уходить от тех колющих ударов, которые казались самыми критическими, и он выскакивал и прятался в «тумане», совершая единичные атаки. В таком стиле бой длился несколько часов, пока пегасы, измученные и израненные, не опустились на обломки земли возле крепостных ворот. Борясь с усталостью, они поднимали окровавленные тела на дрожащих копытах, прижимаясь друг к дружке, чтобы найти опору и не упасть. Солнечный свет, пробивавшийся сквозь клочок неба в основании гор, подчёркивал в стражниках замка каждую деталь, и кентавр видел собственными глазами, как поднимается и опускается их отяжелевшая грудь, словно на ней стоит наковальня, как дрожит от боли каждая мускула, и по всему телу тоненькими ручейками бежит пульсирующая кровь. Не ощущая собственного тела и возможного остатка сил, Ленн, будто в тумане, возвысил над головой топор и издал боевой клич, развевая его по всему ущелью. Его противники, словно в агонии, дружно пустились в галоп. По их глазам, в которых мерцал жизненный свет, по резким захватам воздуха и пошатывающимся, расплывчатым движениям можно было сказать, что это была последняя атака. Кентавр помчался им навстречу, действуя механически и нанося удары плашмя, не распределяя сил и не заботясь о возможных последствиях своих собственных атак. Плоть огромных лошадей расступалась перед его топором как Красное Море перед Моисеем. Вожак и не заметил, как поверг на землю двоих противников, которые направили остатки сил на то, чтобы опрокинуть свои тела прямо на него и погрузиться в глубины дварфского ущелья. Врезавшись в основание скалистых стен, они проломили собой туннели и вместе с кентавром скрылись под ошмётками горного потолка, обрушившегося на их обездыханные тела.
Рыча, впиваясь лезвием ещё в горячую плоть, Ленн вырывал себя из завала, карабкался по телам врагов, не в силах поднять ладони, чтобы прикрыть голову от града падающих камней. Чудом выскочив из обвала, он что есть мочи разогнался и сделал мощный прыжок, проломив одним ударом грудную клетку неприятеля. Захлёбываясь чужой кровью, он продолжал яростно бить, бить, бить, взмахами топора осыпая пустырь дождём из кровяных капель. Пегас из последних сил пытался удержать равновесие, но копыта то и дело скользили, погружаясь в землю. Встав на дыбы, он начинал терять равновесие. Ещё мгновение, и всей массой он мог обрушиться прямо на ворота, скрывающие Хрустальный Замок. На последних секундах жизни лошадь смогла повернуться и опрокинуться на бок по границе крепостной стены, оставив замок невредимым. Кентавр не успел вынуть топор из самого сердца врага, как тут же ощутил мощнейший удар оставшегося пегаса. Переломанный, приплюснутый и красный, Ленн кубарем покатился вдоль пещеры и после десятка кувырков подставил копыта к земле, едва удерживаясь на ногах. Его глаза уже с трудом различали движения, руки закостенели вокруг топора и не реагировали, тело онемело и сдалось. Свет, исходящий от надписей, просочился сквозь толстый слой крови и запульсировал сильнее, чем раньше. Ленн был в бешенстве. Почему, почему они сражаются? Ради чего? Дрожа от злости и непонимания, он тихо зарычал и медленными шагами направился на последнего, оставшегося противника. Пегас задыхался, чувствовал, как его тело утоньшается и коченеет. Не успев собрать силы для решающего удара, он ощутил, как на его лбу расцвело кровавое оперение от вонзившегося топора. Голова закружилась, и тело само потянуло пегаса на землю. В глазах, дрожащих и тускнеющих, как отцветшая картина, застыла боль и пронзительная ненависть. Он уснул холодным, могильным сном, под тихий звон железных подков и треск черепных костей. Ленн, пыхтящий и изнеможённый, с трудом взошёл на голову пегаса и выдернул топор. Не понимая и не ощущая происходящего, он в слепую продолжил свой путь, пока копыта не привели его к железной двери. Лишь беспрепятственное прикосновение к воротам поставило точку в его душе. Теперь бой был окончен. Прижавшись боком к холодной стали, кентавр сполз по стене, оставляя за собой кровавый след, и задрожал. Руки выпустили топор, который со звоном упал на остатки скалистых пород, а тело заболело, затрепетало каждой косточкой. С трудом передвигая руками, вожак прикасался к своему лицу и не чувствовал кожи под толстым слоем крови и грязи. Из его тела, как из соломенного чучела, торчали сотни маленьких и крупных осколков. Захватывая ртом воздух, закатывая глаза, он не переставал думать о той неотступности, с которой бились его соперники. Его глаза казались такими же пустыми и мёртвыми, как у пегасов, а внутри, в прожилках тёмно-коричневых зрачков сохранилось ощущение ярости. Кентавр не понимал, почему пегасы проиграли… Переводя взгляд с одного трупа на другой, он лишь зажмурился и прижался щекой к холодным воротам, словно к чему-то ценному, за что действительно стоит умирать и бороться. Чувство разочарования, пустоты, привкус злобы – это всё, что осталось после пройденной битвы. Ленн был одним из тех существ, которые всегда, вне зависимости от исхода боя, оставались в проигрыше. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но не смог. Губы и нёбо полностью пересохли, язык был исцарапан, как у ребёнка, который учится говорить и с непривычки кусает сам себя, щека раздулась, а лицо, как и всё остальное, было украшено царапинами и синяками. Обессиленно мотая головой и разбрасывая остатки волос по лицу, вожак усмехнулся и хрипло произнёс: - Когда я учился быть кентавром… мне говорили, что врага можно убивать и по любви. Любить врага ненавистью. Лишь сейчас я заметил пошлую двусмысленность… Он запнулся, не в силах более произнести ни слова. Забившись в угол раненым зверем, он дрожал от мёртвой тишины и тёрся пылающей кожей о железные ворота, даже не думая их открывать и заглядывать внутрь. Так он пролежал ещё несколько часов…
К вечеру кентавр уже был на родной поляне. От самого ущелья за ним тянулась дорожка из маленьких красных пятен. Подобно крошкам, они могли стать ориентиром для того, чтобы найти поляну, спрятанную в непроходимых лесах. Ленна это мало беспокоило, и он отяжелевшим, бесчувственным шагом брёл в сторону водопада, а за ним, словно собачка на поводке, скользил по неровной земле топор, привязанный к пояснице кожаным ремнём – единственным, что осталось от вещевой сумки. Бесцельно смотря вперёд, он сам того не замечая упал в быстрый речной поток и отключился, растворяясь в журчанье и прохладе водяного течения.
28.05 17:18 - Организация Клан "Кентавры" захватила территорию "Хрустальный замок"! 05.06 20:08 - Организация Клан "Кентавры" захватила территорию "Замок Эльнор"! 06.06 05:55 - Организация Клан "Кентавры" захватила территорию "Хрустальный замок"!
Рубились в вивернов под музыку, со слов@ми: Ты лучше вспомни Куда вставлял свою флешку И откуда на ней этот вирус. Ты не сохранил, все замки пусты, Я вижу ты в панике, Но проблему эту не решит даже История любви Как два крыла, Меня ты позови В свои объятия. Я тихо прошепчу: "Люблю тебя в ночи". Знаешь, так совсем нельзя, Слабонервные особы, могут даже ахнуть. Я хочу тебя... Я хочу тебя... Я хочу тебя, хочу тебя! Под музыку Вивальди, Вивальди, Вивальди. Под музыку Вивальди, Под вьюгу за окном, Печалиться давайте, Давайте, давайте, Печалиться давайте, Об этом, и о том.
ВиУноСиБ Я вижу ты в панике, Я тихо прошепчу: Я хочу тебя, хочу тебя! Под музыку Вивальди, Под вьюгу за окном. xD
На охотничьей поляне на 4 хелицера было настреляно мясо для транспортировки его в Тэйл. Суть транспортировки проста - разделываешь все туши на одной локации, они переносятся тебе в вещевой мешок, затем ты убиваешь сам себя и оказываешься у Северных Ворот. На ряде локаций было по 20-25 тушек. На подходе к локациям со стороны Забытого Леса и Эльфийского Леса мы попросили туши не трогать. Какой-то милый человек под Новый Год их разделал, лишив нас возможности транспортировки. Во-первых, это явно было сделано специально, во-вторых, вариантов не так много, кто это мог быть. И этого человека я прошу больше так не делать и съесть всё то мясо, которое он разделал.
Остальные тоже могут спокойно брать с локаций мясо. Комментариев на это сообщение не жду, если вдруг будут - не отвечу, а вы засорите тему.
![[Кентавры] Поляна с поваленным деревом / Онлайн игра ТЭЙЛ](/design-tale/top-1-right.jpg "[Кентавры] Поляна с поваленным деревом / Онлайн игра ТЭЙЛ")
Copyright © 1999-2025 Tale
