всё, что сейчас знал Пшенякин – парализующий, неконтролируемый первобытный страх. и душимый этим джином, он долго метался и мял постель. ему казалось, что в темноте что-то возникает, смотрит на него отовсюду сразу, тянет склизкие щупальца и с минуты на минуту обовьётся вокруг лодыжки. но Пшенякин продолжал лежать. дурацкое состояние, родом из мучительных детских снов: что-то происходит и спящему перестаёт хватать воздуха. обычно людям не приходится стараться, чтобы дышать или двигаться, но тут всё иначе – неведомая судорога улучив момент душевной и телесной беспомощности опутывает тело и человек больше над собой не властен. мышцы не слушаются, а душа оказывается где-то на дне колодца, там ни пошевелиться, ни продохнуть. одно сознание бьётся мотыльком в черепной коробке, силится и не находит места: нужно вырваться, во что бы то ни стало нужно проснуться! но без толку. помощи ждать неоткуда. путы крепки, а сон глубок. позже сознание обычно берёт верх и спавший вспарывает границу, утирает холодный пот и дышит, дышит, дышит... врачи называют это «феноменом анестезии». говорят, это не опасно. но что, если однажды сознание не выстоит? что если оно просто не справится, не сможет дать отпор, не найдёт сил для чудовищного рывка? что если завладевший телом недуг окажется сильнее? только спустя ещё четверть часа агроном сумел перебороть прелый плен простыней и получил назад ни много ни мало, собственное тело. он метнулся через спальню, вписался в поворот коридора и вжал обе клавиши выключателя. заколосившись в только что полных темнотой провалах, возник свет. и пропал. обратно в темноту, прямо и два раза направо – сознание мчалось на шаг вперёд, когда отшатнувшись от стены агроном пересёк коридор, втащил себя на кухню и повис на пластиковом панцире счётчика. успел. щёлкнула, становясь на место, пробка и перемигиваясь и толкаясь на бегу, по потолку и настенным бра затрещало весёлое электричество. старик зажмурился и с облегчением прислонился спиной к стене.
огромный, размером с коровью голову, свежесрубленный кочан капусты угрожающе покачивался на крашеном полу. что чувствует человек, обнаруживший среди ночи на кухне кочан капусты? Пшенякин зажмурился: капусты он не держал и не выращивал. чертовщина какая-то. шестилетний опыт редактора колхозной стенгазеты изобиловал народными суевериями и брехнями, равно как и их изобличением, но сейчас старый коммунист был готов встать на колени и во всём покаяться. невозможно, даже немыслимо, но уверенность неожиданно ясно обрелась в измотанном сознании: вот в таком же кочане семьдесят три года назад нашли его самого, голым и политически неграмотным.
вспышка света в полтретьего ночи оказалась достаточной причиной, чтобы отложить дальнейшую прогулку по целине и прильнуть к замеченному окошку в привычном для меня состоянии тревожной авантюрности. такое состояние души: хочется сбежать, и остаться, и такие приключения!
Играть » |
